Оригинальные исследования
Обоснование. Иммунорегуляторные белки (альфа-2-макроглобулин, лактоферрин) активно участвуют в воспалительных и аутоиммунных процессах, влияют на синтез и транспорт гормонов и цитокинов, контролируют пролиферацию и апоптоз клеток. Однако роль этих белков в патогенезе болезни Грейвса (БГ) практически не изучена.
Цель исследования — определить содержание альфа-2-макроглобулина (α2-МГ), лактоферрина (ЛФ) и цитокинов (ФНО-α, ИЛ-6, ИЛ-8 и ИФН-γ) в крови при БГ.
Материал и методы. В крови 50 пациенток с БГ в стадиях декомпенсации и компенсации (через 4–6 мес и 1,5–2 года после начала лечения) и 25 здоровых женщин (контрольная группа) определяли содержание ТТГ, свободного Т4, антител к рецептору ТТГ, ФНО-α, ИЛ-6, ИЛ-8, ИФН-γ и ЛФ иммуноферментным методом и также α2-МГ методом количественного ракетного иммуноэлектрофореза.
Результаты. БГ при манифестации клинически проявлялась снижением массы тела у 84% пациентов, синусовой тахикардией практически у всех обследованных, пароксизмальной мерцательной аритмией у 18%, эндокринной офтальмопатией у 12% и неврологическими сдвигами. В стадии декомпенсации БГ были статистически значимо повышены уровни ИФН-γ, ИЛ-6 и α2-МГ и особенно существенно — ИЛ-8 и ЛФ. Через 4–6 мес после начала лечения клинические проявления были купированы у всех больных, уровни ИЛ-6 и α2-МГ снизились, но концентрации антител к рецептору ТТГ (АТ-рТТГ), ИЛ-8, ИФН-γ и ЛФ оставались повышенными. Через 1,5— 2 года уровни изученных белков и цитокинов не отличались от таковых у лиц контрольной группы.
Выводы. Повышение содержания в крови ИЛ-8, ЛФ, ИЛ-6 и α2-МГ при первично выявленной или рецидивирующей БГ и снижение их уровня при лечении подтверждают участие иммунорегуляторных белков в патогенезе заболевания.
Эффективная регенерация поврежденных при эндокринной офтальмопатии (ЭОП) мягких тканей орбиты требует координированного ремоделирования внеклеточного матрикса. Матриксные металлопротеиназы (ММРs) играют решающую роль в гомеостазе синтеза и деградации компонентов внеклеточного матрикса при различных физиологических и патологических состояниях. Их протеолитическая активность ингибируется тканевыми ингибиторами (TIMP). Биохимия фиброгенеза экстраокулярных мышц и ретробульбарной клетчатки при ЭОП изучена недостаточно.
Цель исследования — раскрытие некоторых биохимических механизмов фиброгенеза экстраокулярных мышц и ретробульбарной клетчатки при ЭОП.
Материал и методы. Под наблюдением находились 65 человек (130 глаз) в возрасте 43 (35–50) лет. Из них сформированы три группы: 32 пациента с ЭОП средней степени тяжести (основная группа), 18 пациентов с аутоиммунной патологией щитовидной железы без ЭОП (группа сравнения) и 15 здоровых лиц (контроль). Диагноз был выставлен на основании клинических, лабораторных и инструментальных данных. Проводилось комплексное офтальмологическое обследование; в крови определяли концентрации матриксных металлопротеиназ-1, -13 (MMP-1, -13), тканевого ингибитора металлопротеиназ-1 (TIMP-1), сульфатированных гликозаминогликанов (sGAG) и антител к рецептору тиреотропного гормона (АТ к рТТГ). Статистическая обработка данных осуществлялась в программе Statistica 10.0.
Результаты. Уровень ММР-13 был повышен у всех пациентов с ЭОП (р<0,05). В активную фазу ЭОП зафиксировано увеличение концентрации ММР-13 в 3,5 раза (р<0,001) и TIMP-1 в 1,17 раза (р>0,05) по сравнению с контролем. После пульс-терапии глюкокортикостероидами (ГКС) происходило снижение уровня ММР-13 на 48,6% (р<0,001), TIMP-1 на 2,7% (р<0,001) и АТ к рТТГ на 93% (р<0,001) по сравнению с активной ЭОП, но значения данных показателей превышали референсные границы контрольной группы (р>0,05). В неактивную фазу ЭОП, несмотря на повышенные показатели ММР-13, уровень TIMP-1 снижался до референсных значений контроля (р=0,533). Значимых различий по уровню ММР-1 в группах исследования не зафиксировано (р=0,865).
Заключение. Выявлен дисбаланс между продукцией ММР-13 и TIMP-1 в разные фазы активности ЭОП. Активная ЭОП характеризуется повышением уровней ММР-13 и TIMP-1 в сыворотке крови. Дисрегуляция ремоделирования межклеточного матрикса, возможно, лежит в основе развития фиброза экстраокулярных мышц и ретробульбарной клетчатки при ЭОП.
Обоснование. Анаболические андрогенные стероиды (ААС) нередко применяют лица, занимающиеся физической рекреационной активностью. ААС ингибируют ось гипоталамус-гипофиз-гонады и могут быть причиной развития эректильной дисфункции и снижения фертильности. В РФ отсутствуют данные о распространенности использования ААС среди этой категории людей, поэтому исследование, раскрывающее частоту и схему использования стероидов в немедицинских целях, является актуальным.
Цель исследования — изучение распространенности и стереотипа применения ААС среди мужчин, посещающих тренажерные залы Санкт-Петербурга.
Материал и методы. Индивидуальное заочное анонимное анкетирование мужчин, занимающихся в тренажерных залах. Изучали демографические, антропометрические данные, сведения о применении ААС, информированности о побочных эффектах их применения, используемых препаратах, схемах и длительности их применения, восстановительной терапии.
Результаты. Из 1815 розданных анкет получено 762. Соответствовало критериям 550 анкет. Средний возраст составил 29,3±7,4 года. На применение ААС указали 30,4% респондентов. Основными потребителями ААС были мужчины (74,3%) в возрасте от 22 до 35 лет. Самым востребованным препаратом был тестостерона пропионат (51,5%), его чаще комбинировали с Оксандролоном (19,7%). В 70,6% случаев методом введения препаратов был инъекционный или комбинированный с приемом таблетированных препаратов. Диапазон доз инъекционного препарата тестостерона — от 500 до 2000 мг/нед и выше. Наиболее распространенная дозировка — 1000 мг в неделю (23,9%). Применяли ААС более 1 года 16,1% мужчин. В восстановительном периоде использовались Анастразол (55%), чХГ (51,3%), Кломифен (41,3%), Тамоксифен (30,5%). Основным источником информации об ААС, дозах и схемах применения был указан Интернет (48,7%). Негативное отношение к ААС сформировано у 17,3% респондентов. О желании получить квалифицированную информацию об ААС и их влиянии на здоровье высказались 54,8% принявших участие в анкетировании.
Заключение. Почти каждый 4-й посетитель тренажерных залов имеет опыт применения ААС. Это мужчины оптимального репродуктивного возраста. Стереотипом использования ААС было агрессивное применение стероидов определенными курсами с последующим восстановительным периодом. Перечень используемых препаратов, их дозы указывают на значимое фармакологическое вмешательство и высокий риск для здоровья.
Сахарный диабет 2-го типа (СД2) является одной из острейших проблем современного мира. Заболевание характеризуется высокой частотой микро- и макрососудистых осложнений. СД2 — многофакторное полигенное заболевание, структура наследственной предрасположенности к которому может иметь популяционно-специфические особенности.
Цель исследования — анализ ассоциаций аллелей гена адипонектина ADIPOQ (rs17366743) с СД2, его клинико-метаболическими характеристиками и осложнениями у жителей Республики Башкортостан.
Материал и методы. Генотипирование по полиморфному маркеру rs17366743 гена адипонектина ADIPOQ 433 пациентов с СД2 и 428 здоровых жителей Башкортостана проведено с использованием метода полимеразной цепной реакции (ПЦР) синтеза ДНК.
Результаты. В группе пациентов с СД2 выявлена более высокая частота генотипа CT и аллеля С, чем в контрольной группе (15,7% против 6,8%; p=0,0002 и 7,8% против 3,4%; p<0,0001 соответственно). Среди пациентов с СД2 генотип ТТ и аллель Т выявлены с меньшей частотой, чем среди здоровых лиц (84,3 и 93,2%; p=0,0002; 92,2 и 96,6%; p<0,0001 соответственно). Показана ассоциация изученных генотипов и аллелей с развитием диабетической ретинопатии и катаракты (p=0,044 и p=0,008 соответственно).
Заключение. Аллель С и генотип СТ являются маркерами риска развития СД2 (OR=2,43 и 2,56 соответственно).
Клинические случаи
Представлен случай синдрома церебральной потери соли у мальчика 12 лет с тяжелой черепно-мозговой травмой. С момента травмы у ребенка отмечалась рефрактерная внутричерепная гипертензия, что послужило причиной выполнения декомпрессивной трепанации черепа на 7-е сутки после травмы. На фоне инфузии гипертонических растворов хлорида натрия с 5-х суток пребывания в ОРИТ у пациента отмечалась гипернатриемия, с 11-х суток присоединилась полиурия и гиповолемия, что было расценено как проявления несахарного диабета центрального генеза. С 17-х суток после травмы была отмечена стойкая гипонатриемия, в связи с чем на 18-е сутки в терапию добавлен флудрокортизон в дозе 100 мкг/сут с повышением дозы до 150 мкг/сут, без значимого эффекта. С 30-х суток терапии флудрокортизон отменен, однако с 54-х суток он был назначен вновь в дозе 400 мкг/сут. На этом фоне полиурия постепенно уменьшилась до 4–5 л/сут, концентрация натрия в плазме оставалась в пределах референсных значений. С 66-х суток доза флудрокортизона увеличена до 600 мкг/сут. Ребенок был переведен в профильное отделение на 67-е сутки с момента травмы. С 94-х суток в условиях отделения нейрохирургии начато постепенное снижение дозы флудрокортизона с полной отменой на 122-е сутки от момента травмы. На 132-е сутки постравматического периода пациент был переведен в другой стационар для реабилитационной терапии.
Описаны клиническая картина синдрома Вольфрама у ребенка и данные динамического наблюдения за больным. Диагностика синдрома Вольфрама требует времени, поскольку клинические симптомы проявляются не в момент манифестации заболевания, а, как правило, лишь через несколько лет. Этапность проявлений также варьирует. По данным литературы, нейросенсорная тугоухость отмечается во 2-м десятилетии, а атония мочевого пузыря развивается только к 3-му десятилетию. В данном случае начальные проявления нарушения иннервации мочевого пузыря в виде его дисфункции проявились уже на 1-м году, а нейросенсорная тугоухость сформировалась к 4-му году заболевания. Атрофия диска зрительного нерва у пациента развилась, как и в других исследованиях, в течение 1-го года после начала сахарного диабета. Данный клинический случай подтверждает вариабельность клинической симптоматики синдрома Вольфрама. Последовательность развития всей картины заболевания (в данном случае имеет место неполная форма синдрома — отсутствие несахарного диабета) не всегда совпадает с классическим течением синдрома, что затрудняет своевременную диагностику.
Гипогликемический синдром встречается не только при эндокринных заболеваниях, он может осложнять течение многих соматических болезней и опухолей панкреатической и внепанкреатической локализации. Развитие гипогликемии при опухолях печени связывают с уменьшением объема функционирующей ткани печени, усиленным потреблением и утилизацией опухолевой тканью глюкозы, торможением глюконеогенеза и гликогенолиза, секрецией инсулиноподобных пептидов. Гипогликемия при опухолях печени редко бывает первым симптомом заболевания и обычно возникает при больших размерах опухоли и симптомах опухолевой интоксикации. Эпителиоидная гемангиоэндотелиома печени — первичное злокачественное новообразование из группы мезенхимальных опухолей, занимает менее 1% всех злокачественных новообразований печени. Клиническое течение эпителиоидной гемангиоэндотелиомы печени весьма вариабельно. Встречаются медленно и быстро прогрессирующие варианты. Диагноз основывается на результатах гистологического и иммуногистохимического исследования послеоперационного материала. В литературе отсутствует описание гипогликемии при эпителиоидной гемангиоэндотелиоме. Описан случай тяжелого гипогликемического синдрома, обусловленного большой эпителиоидной гемангиоэндотелиомой печени. Лечение гипогликемии лекарственными препаратами было неэффективно. Массивное билобарное поражение печени опухолью исключало возможность резекции. Гепатэктомия с сохранением нижней полой вены и трансплантация правой половины печени от живого родственного донора позволили сохранить жизнь больному и устранить гипогликемию.
Обзоры
Несмотря на подробно изученное действие инсулина в периферических тканях, его роль в функционировании центральной нервной системы изучена значительно меньше. Эффекты инсулина в головном мозге крайне разнообразны: инсулин играет важную роль в процессах роста и дифференцировки нейронов, оказывает влияние на высшие когнитивные функции, в частности на формирование долгосрочной памяти, а также обладает нейропротективным действием. Как периферическая, так и центральная инсулинорезистентность, а также абсолютная недостаточность инсулина нарушают функциональную активность нейронов и нейрогенез. В ряде исследований изучалось интраназальное введение инсулина в качестве возможного пути коррекции данных нарушений. В обзоре приводятся данные о нарушениях инсулиновой сигнальной системы в мозге при сахарном диабете, что сопровождается когнитивной дисфункцией различной тяжести и ассоциировано с развитием нейродегенеративных заболеваний, в том числе болезни Альцгеймера. Проанализированы результаты исследований по применению интраназально вводимого инсулина у животных с моделями сахарного диабета, у здоровых добровольцев и пациентов с когнитивными нарушениями.
ISSN 2308-1430 (Online)